Нецензурщина. Институт русского языка объяснил опасность маскировки мата

Дата публикации: 16 августа 2019

При маскировке употребления нецензурного слова или языковой игре важно учитывать, насколько прозрачна связь производного (искаженного, сокращённого и т. п.) слова с производящим нецензурным словом, насколько легко эта связь может быть установлена носителями русского языка. Об этом говорится в ответе за подписью учёного секретаря Института русского языка Российской академии наук Владимира Пыхова на запрос одного из читателей.

Запрос, в частности, касался слова, представляющее собой отлагательное существительное от глагола «потреблять» (по аналогии «бежать — бегство». По мнению читателя, оно не может считаться нецензурным. В Институт русского языка гражданин обратился неслучайно. Специалисты этой структуры ранее высказывали свою позицию, которая была учтена при подготовке Рекомендаций по применению Федерального закона от 05.04.2013 №34-ФЗ «О внесении изменений в статью 4 Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» и статью 13.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях». В частности, было указано, что к нецензурным словам и выражениям относятся четыре общеизвестных слова, начинающихся на «х», «п», «е», «б», а также образованные от них слова и выражения.

«Данное утверждение относится и к образованным от соответствующих корней сложным словам, в том числе авторским окказионализмам. В случаях, когда речь идет о языковой игре или маскировке употребления нецензурного слова, важно учитывать, насколько прозрачна связь производного (искаженного, сокращенного и т. п.) слова с производящим нецензурным словом, насколько легко эта связь может быть установлена носителями русского языка», — написал Пыхов.

По его словам, предлагаемый вариант написания с буквой Т вместо Д сложного слова, образованного способом контаминации, то есть путем наложения друг на друга производящих основ (при этом сочетание из четырех следующих друг за другом букв четырёх букв — «Б» и д.т. — оказывается входящим как в первую, так и во вторую производящую основу), в принципе не препятствует отождествлению второй корневой морфемы в нем с корнем одного из упомянутых выше нецензурных слов.

«Следует заметить попутно, что и мотивирующее нецензурное слово, например, в именительном и винительном падеже единственного числа при произнесении имеет на конце глухой, а не звонкий согласный», — подчеркнул Пыхов.

Также эксперт отмечает, что существенным в данном случае оказывается также и то, что в русском языке отсутствует лексема, которая отличалась бы от нецензурного слова, начинающегося на «б», только одной согласной буквой в корне (Т вместо Д) и обладала бы при этом самостоятельным значением.

«Таким образом, сходство фонетического облика корневых морфем способствует в рассматриваемом случае однозначному установлению словообразовательной связи сложного слова с соответствующим нецензурным словом», — говорится в ответе.

Впрочем, эксперт отмечает, что правовая оценка практики употребления тех или иных слов в речи, равно как и оценка деятельности Роскомнадзора или правомерности решений, принятых мировыми судьями, находится за пределами компетенции специалистов-лингвистов.

ИСТОРИЯ ВОПРОСА

Проблемы современных СМИ в целом сводятся к двум взаимоисключающим тезисам — свободе слова и необходимости борьбы с фейковыми новостями. Злоупотребления первой приводят к обилию непроверенной, а зачастую и ложной информации, выдаваемой для достижения определенных целей. С другой стороны борьба с ними со стороны государства и крупных интернет-корпораций приводит к фактическому введению цензуры и произволу, от которой страдают уже добросовестные участники. Каждая страна находит баланс в этих качелях по своему. В России, к примеру, закон запрещает публиковать недостоверную общественно значимую информацию, распространяемую под видом правдивых сообщений, если она угрожает жизни, здоровью, имуществу граждан или подрывает общественный порядок или безопасность.

Поделиться: